Каменное сердце - Страница 34

— Невероятно глупы, — согласился с советником князь. — Так кто из вас назвался моей дочерью. Я желаю узреть сего нахала!

— Про шампиньоны никогда не слыхала, пифия? — тихо поинтересовался у спутницы Олег. — Со жратвой в пещерах напряга может и не быть, коли с умом местом пользоваться.

— А одежду они тоже из грибов катают?

— Я задал вопрос, несчастные! — повысил голос правитель.

Тотчас возле людей возникли около десяти копейщиков, опустили оружие. Олег ощутил несколько уколов, девушки тоже взвизгнули:

— Совсем сдурели, лилипуты?! — отмахнулась от воинов Роксалана. — Я дочь подгорного князя, я!

— Ты ошибся, Шантар, — усмехнулся князь. — Это оказалась не самая маленькая, а самая наглая.

Он спустился с трона, обошел Роксалану кругом, причмокнул языком:

— Что же, она меня устроит.

— Что тебя устроит, замухрышка? Кто тебя о чем-то спрашивает? Я и есть дочь подгорного князя! Мой отец занимается нефтедобычей и геологоразведкой. Он хозяин недр! Всех подземных богатств! Самый настоящий! Если вы не отвезете меня к отцу, он вас тут всех с отрубями смешает, понятно?

— Хозяин подземных богатств? Неужели ты веришь, что глупость, обманувшая верхних людей, способна заморочить и нас, несчастная? — Правитель поднялся по ступеням обратно к трону, встал рядом, опершись на подлокотник. — Ведите ее сюда.

Четверо копейщиков уперли свое оружие Роксалане в спину, попытались толкнуть. Она крутанулась, отмахиваясь, но маленькие воины, угрожающе тыкая ей то в грудь, то в живот, то в лицо, заставили пленницу попятиться.

— Ты все же получишь высокую честь, самозванка, — пообещал ей подгорный князь. — Ты воссядешь на моем троне!

Доброты в его голосе не ощущалось, и ведун сделал шаг ближе:

— Так зачем тебе нужны девственницы, княже?

— Да уж не рабов кормить, глупое долговязое двуногое, — покачал головой правитель. — Ты, верно, и не знаешь, чем наш род отличается от вашего. Все мы, люди верховной расы, рождаемся взрослыми. Мы никогда не растем. От голода мы становимся меньше, меньше, и если слишком скукоживаемся, то умираем. Но пока у нас есть пища и вода, мы не меняемся ни внешне, ни душой. Для вас мы бессмертны. Хотя рана или болезнь, конечно, способны убить и нас. Но откуда такие напасти в наших городах?

— Забавная физиология, — облизнув губы, кивнул Олег. — Только зачем вам девственницы?

— Он так и не понял, — оглянулся на советников князь, и они все вместе рассмеялись.

— Посмотри на наш народ, глупое животное, — посоветовал Алхон. — Разве ты не видишь: мы не способны появиться тем же путем, что низшие живые твари? Когда рождается гном, он разрывает живот своей матери. Для вторых родов она уже непригодна.

— А-ав-в… — жалобно взвыла, сунув в рот скрюченные пальцы, Тария.

— Можно, я покажу тебе фокус? — торопливо спросил Олег, доставая из сумки сверток.

— Потом! — скинул с себя мантию подгорный князь, потом расстегнул и повесил на спинку трона пояс с мечом, похожим на нож-косарь, и двумя ножами, смахивающими на булавки.

— Ты чего задумал, козел пархатый? — забеспокоилась Роксалана. — Ты чего хочешь…

— Сажайте, — махнул гном, продолжая раздеваться.

Копейщики, опустив оружие, прыгнули к девушке, схапали под белы руки, заволокли на трон и усадили, заведя руки за спинку.

— Пустите! Пустите, ублюдки! — Она отчаянно брыкалась, но управиться с широкоплечими коротышками никак не могла. Олег оглянулся на арку, прикусил губу. Все его планы катились кувырком. — Пустите! Твари! Выродки! А-а-а! Сволочи!

— Сам, — кратко сообщил о чем-то князь, встал к трону, развел верхние края халата, сладострастно потискал скрытые одной лишь тонкой рубашкой груди и принялся стаскивать с девушки шаровары.

— А-а-а! — продолжала отчаянно, но безуспешно брыкаться Роксалана. — Пусти, говнюк! Выродок! А-а-а! Сволочь! Ублюдок! Пусти-и! А-а! Оле-ег! Оле-ег!!!

— Не брыкайся, покалечат, — посоветовал Середин и прикусил губу.

Шаровары сползли почти до колен. Полный мужиков зал затаил дыхание, карлики подались вперед, наблюдая за соблазнительным зрелищем, пожирая жертву глазами, завистливо сглатывая. Ведун покосился влево, вправо, на ближних воинов. Гномы чуть не в ступор впали, созерцая таинство зарождения жизни.

Он усмехнулся уголком рта, нацелился взглядом на крайний факел, выдохнул и, вознеся мысленную молитву своим радуницам, метнул сверток. У него имелась только одна попытка.

Д-дах!!! — даже у Олега, ожидавшего что-то подобное, от грохота заложило уши. По лицу ударила горячая волна — ведун рывком наклонился, схватил копье ближнего воина, дал ему пинка, несколько раз взмахнул стальным прутом, раскидывая вооруженных и безоружных коротышек, прыгнул к трону. Одному молотобойцу, упавшему лицом вниз, саданул тупым концом копья по затылку, наотмашь хлестнул по спинам воинов, державших Роксалану, кольнул второго молотобойца острием в распахнутый рот, отпустил оружие, схватился за рукоять висящего на троне меча, дернул к себе. Увидев прямо перед собой лицо спутницы — она тут же наградила его двумя оплеухами, — ведун взмахнул клинком, рубя поперек физиономии тех, кто держал ее за другую руку, сцапал за шиворот опрокинутого князя, притянул к себе, надежно подхватил сгибом локтя под горло, прижал снизу лезвие меча, облегченно перевел дух. Потом пинками раскидал копошащихся рядом оглушенных взрывом и ударом гномов. Окинул взглядом зал.

Заряд оказался не столько взрывным, сколько дымовым — все вокруг тонуло в белых густых облаках. Правда, грохнуло тоже неплохо. В просветах на полу были видны сбитые с голов шапки, отползающие на четвереньках представители «высшей расы», брошенное оружие.